Но почти сразу же мысли полковника приняли другое направление. Понял ли шофер, кого он везет? Это было вполне возможно. Личность полковника не была секретной, он ходил по городу в своей форме, и все, которые хотели, могли его знать. Разве он, будучи нелегальным деятелем партии, не знал всех начальников политической полиции и около двух дюжин полицейских агентов? Разве они не были известны и его товарищам? Сейчас было также вполне вероятно, что шофер-диверсант знает его. Полковник Филиппов почувствовал в его поведении какую-то растерянность и удивление, он почувствовал в его взгляде что-то особенное, что его смущало и говорило об опасности.

И еще один вопрос интересовал полковника — вооружен ли шофер? Если он вооружен, в чем полковник был почти уверен, положение еще более усложнялось. Значит, шофер вооружен и знает кого везет. Он понимает, что над ним и его соучастниками висит смертельная опасность. С другой стороны, шофер убежден, что сам он неизвестен, что никто и не подозревает, какую машину он ведет. Шофер не знает и не может знать, что Пешо видел его уже и узнал его. А если внезапно ему придет в голову отделаться от своих опасных спутников? Он вероятно убежден, что застанет их врасплох и инициатива будет полностью в его руках. Пустое, темное и безлюдное шоссе вполне поощряло такие действия.

Полковник незаметно переложил револьвер из заднего кармана в карман пиджака, внимательно продолжая наблюдать за шофером. Вскоре ему показалось, что шофер тоже делает какие-то едва уловимые движения, похожие на те, которые сам он только что проделал. Действительно, если у него есть револьвер, он вынул его из заднего кармана брюк и теперь он лежит в кармане его пиджака.

Машина продолжала мчаться по шоссе. Уже совсем стемнело, поле с обеих сторон словно исчезло. Мотор мощного автомобиля продолжал спокойно работать, время от времени вспыхивала и снова гасла сигнальная лампочка. Но вопреки тишине и кажущемуся спокойствию, полковник ясно сознавал смертельную опасность. Сейчас он горько сожалел, что взял мальчика с собой, иначе мог был легко положить конец тягостному положению.

Все же полковнику Филиппову одно было ясно — шофер не может повернуться и стрелять, пока машина в таком быстром движении. Это бы означало потерю контроля над рулем и привело бы к катастрофе. Значит, нужно смотреть в оба.

Машина вошла в редкую дубовую рощу, свет фар зашарил по стволам и ветвям.

Внезапно мотор стал работать прерывисто.

— В чем дело? — спросил полковник.

— Какое-то повреждение, товарищ инженер, — так же спокойно ответил шофер.

«Значит, сейчас!»

Полковник Филиппов упер дуло револьвера в худой затылок шофера и сказал ледяным голосом:

— Ни с места, стрелять буду!

Шофер так и застыл. Его положение сейчас было совсем невыгодным, он не мог пошевельнуться, а тем более повернуться назад и стрелять.

— Останови машину! — тем же ледяным тоном приказал полковник.

Шофер нажал на тормоз, машина остановилась на темном, безлюдном шоссе. Только фары, которые все еще горели, освещали кусочек густой рощи.

— Руки вверх!

Шофер медленно, неохотно поднял руки.

— Выше! Стоит тебе шевельнуться, и я буду стрелять!

Шофер застыл в неудобной позе. На мгновение полковник увидел в зеркале его мертвенно-бледное отчаянное лицо.

— Пешо! — обратился он к мальчику. — Выйди из машины, не закрывая дверцы. Иди к шоферу и из правого кармана пиджака вытащи револьвер! Осторожнее, не нажми на курок!

Пешо, наблюдавший с немым восторгом за разыгравшейся сценой, ловко выскочил из машины и влез к шоферу. Еще только засунув руку в его карман, он почувствовал холодное дуло револьвера.

— Дай мне оружие! — сказал полковник и на этот раз улыбнулся. — Так, очень хорошо!

Теперь в руках полковника Филиппова было два револьвера. Он приказал шоферу вылезть на дорогу и снова попросил Пешо внимательно обыскать его. Другого оружия у него не оказалось.

— Садись за руль! — приказал полковник. — Пешо, садись и ты!

Шофер молча уселся на старое место.

— А сейчас слушай, приятель, что я тебе прикажу, — начал полковник совсем спокойно, более смягченным тоном. — Во-первых, включишь мотор и продолжишь езду! Во-вторых — не будешь увеличивать скорость больше двадцати километров в час. В Третьих — никуда не будешь сворачивать! В четвертых остановишься перед дирекцией, возьмешь мой чемодан и будешь идти в двух шагах передо мной до кабинета директора. Все выполнишь так словно здесь между нами ничего и не произошло! Если попытаешься сделать что-нибудь другое, кроме того, что я тебе приказал, пеняй на себя, нянчиться с тобой я больше не буду! Ясно?

— Ясно! — ответил упавшим голосом шофер.

— Ну, поехали!

Машина медленно тронулась, на сей раз со скоростью телеги. Чтобы избежать какой-либо неожиданности, полковник зажег лампочку. Некоторое время все ехали молча, потом полковник спросил:

— Ты меня знаешь? Ты знаешь, кто я?

— Не знаю, — сказал шофер глухо.

— Врешь, ты хорошо знаешь меня… Я полковник Филиппов… Моя фамилия тебе известна?

— Я вас не знаю, — снова после краткого молчания ответил шофер.

— На лжи далеко не уедешь, — сказал полковник строго. — Почему ты вынул револьвер из заднего кармана и переместил его в карман пиджака?

— Он был в кармане пиджака…

— Ко всему прочему ты хочешь сделать меня слепым! Ну, хорошо, зачем же порядочному шоферу держать заряженный револьвер в кармане пиджака, сняв предохранитель?

— Дороги здесь опасные! — ответил глухо шофер.

— Верно что опасные, — усмехнулся полковник Филиппов. — Иногда и на таких затерянных шоссе прогуливаются офицеры Государственной безопасности.

Шофер ничего не ответил.

— Твоя ложь не отличается большой оригинальностью, — сказал полковник. — Ты врешь самым глупейшим образом.

— Я не вру и ничего не знаю, — ответил шофер.

— Вот видишь, — на воре шапка горит! Ты все знаешь_: и все скажешь! Конечно, все пойдет в твою пользу! Это облегчит твою судьбу! В конце концов над твоей головой не висит такой приговор, как над головой Владо Попова, например, или Петра Заякова! Пока мы приедем, ты подумай хорошенько!

Полковник ясно видел в зеркальце, как шофер вздрогнул, как его глаза слегка расширились. И только через минуту он едва не пожалел, что начал этот разговор. На шоссе им навстречу показалась машина с сильными фарами. Они начали сигналить друг другу светом. Неприятная дрожь прошла по телу полковника. А если шофер ударит машину в грузовик? При такой страшной опасности для него это будет все же каким-то выходом — или смерть всем, или, если он останется в живых — спасение! Фары все приближались, полковнику казалось, что машины ударятся друг в друга. Ему хотелось закричать: «Внимание!» — но он сжал губы. Зачем самому подсказывать?

Однако, шофер был далек от подобной мысли. Подавленный неожиданным ходом событий, все еще ошеломленный и смертельно испуганный, он благополучно привел машину к большому освещенному электричеством зданию дирекции. Как ему было приказано, шофер вышел из машины, взял чемодан полковника и, не оглядываясь, стал подыматься по лестнице с убитым видом. Полковник Филиппов, ни на секунду не спускавший с него глаз, уже предчувствовал, нет, знал, что шофер будет говорить. Вместе с Пешо они прошли по внутренней лестнице и когда поднялись на второй этаж, шофер остановился перед большой белой дверью с надписью «Главный директор».

— Здесь! — сказал он глухо.

— Хорошо! Постучи и войди!

Шофер покорно выполнил приказ. Войдя в большой, удобно меблированный кабинет, полковник сразу же увидел всех, кто был внутри. За столом сидел с утомленным и рассеянным лицом директор рудников Стефан Бобев, а в стороне, в одном из кресел, в штатской одежде сидел начальник охраны рудников лейтенант Наумов. Увидев своего гостя, директор улыбнулся и встал, но лейтенант, который был уведомлен о том, что полковник Филиппов приедет инкогнито, даже не тронулся с места.